Ахия-Хаджи Жангуразов — видный исламский деятель Балкарского народа. Абрек, имя которого было известно далеко за пределами родного ущелья. Это яркая личность с драматической судьбой, полной страданий и мук за правое дело, рьяным поборником которого он был. Это коренастый человек, который обладал огромным запасом энергии, немного жёсткий, но не жестокий.

У него были пронизывающий взгляд, и, пожалуй, самая величавая походка среди своих соплеменников — его узнавали везде и сразу. Ахию Хаджи уважали все, в независимости от сословия. Его приговоры, выносимые по законам Аллаха, были честны и справедливы для всех. Ещё в царское время он начал заниматься судопроизводством, всегда говорил то, что считал правильным, входил в конфликт с оккупационной администрацией, за что уже тогда был преследуем ими.

Он обучал людей исламу, за что был неугоден и советским властям. Но он продолжал идти своим путём. Старался никого не проклинать, даже лютых врагов. Будучи по их вине приговорённым к трём годам концлагеря, отбыв срок и вернувшись домой, он не потерял своих лучших качеств, не дрогнул и не сдался.

Через четыре месяца его снова оклеветали, после чего Ахия-Хаджи присоединяется к абрекам. Его убивают русские захватчики, а затем издеваются над трупом. Но как бы то ни было, он остался в народной памяти достойным сыном своего народа.

Ахия Жангуразов родился в1870 году в Верхней Балкарии, в ауле Кюннюм. Он был пятым ребенком в семье. На пиршестве, устроенном его отцом Тавшуром, в честь рождения сына присутствовал Асланмурза-Хаджи Абаев, который в разгар беседы сказал, что желал бы видеть в мальчике ревностного служителя Ислама. Тавшуру это понравилось, и он подумал: «Хотя бы такого, как ты, больше ему и не надо».

Старейшина рода Жангуразовых Абрек дал ему имя пророка Яхьи (мир ему). Впоследствии его имя немного изменится, так как у балкарцев его произносят как Ахия, но он сам, став взрослым, будет расписываться всегда «Яхья Бин Жангураз», что в переводе с арабского означает «Яхья сын Жангураза», то есть из рода Жангуразовых.

В детстве Ахия отличался от своих сверстников, в первую очередь, твёрдостью своего характера. Он был целеустремленным, а также охотно участвовал в спортивных состязаниях.

Вместе с тем его интересовали и исламские науки, любовь к которым прививал его отец. Сам он был неграмотным, но очень желал обучить сына грамоте, тем более мальчик сам изъявлял желание.

Согласно преданию, Ахия изначально учился у известного в Балкарии шейха, кумыка Абу Салама Омаева. Последний очень сильно воздействовал на мальчика своими рассказами и, увидев способности Ахии, стал заниматься с ним более интенсивно.

Стремление к знаниям у Ахии замечал и Асланмурза-Хаджи Абаев, который считался в Балкарии самым рьяным проповедником Ислама и стал Хаджи в очень раннем возрасте (лет тридцати). Причем Абаев имел и духовное образование, а по авторитету в обществе не было в тот период ему равных.

Когда мальчику исполнилось 16 лет, отец его по наставлению Омаева и Абаева отправил на учёбу в Дагестан.

Ахия любил занятия по арабскому языку, ведь, изучив его, он сможет читать Коран и всю исламскую литературу, о которой раньше только лишь слышал от своего учителя в Балкарии. Кроме того, здесь, в Дагестане, ещё очень живы были воспоминания о Кавказской войне, и он с большим восхищением слушал рассказы, повествующие о джихаде горцев-мусульман против царизма и колониальной политики России на Кавказе.

Безусловно, его привлекал личность имама Шамиля, образ которого здесь представлялся разными рассказчиками по-разному, порой даже противоречиво. В любом случае всё это имело мощное воздействие на мировоззрение Ахии. В свободные часы, когда все задания были выполнены, он любил читать арабских и персидских авторов.

Сдав все экзамены, и получив документ об исламском образовании, он отправился в Хадж вместе со своими друзьями, для чего было получено специальное разрешение марионеточных властей.

Итак, Ахия отправляется в далёкое путешествие с целью паломничества и, если получится, то продолжит своё образование на земле Аравии. Ахия отправился в свой первый Хадж вместе со своими друзьями, с которыми он проучился 3 года в Дагестане, и учителем Гамзатом, не раз совершавшим паломничество. По пути следования через Азербайджан и Грузию для молодых выпускников медресе все было ново: люди, нравы, обычаи, архитектура, другие города, другие языки.

Через два месяца они прибыли в большой турецкий город, в котором находился целый комплекс образовательных учреждений, где изучали Ислам. Здесь Гамзат устроил всех ребят на учебу, чтобы те в течение года повысили свои знания в области исламских и «светских» наук.

На следующий год Гамзат объявил, что они продолжат путь в Аравию. В Мекке вместе с паломниками, собравшимися сюда со всех концов света, группа с Дагестана также аккуратно выполняла все обряды Хаджа, слушала проповеди прямо внутри Аль-Харама. После группа отправилась в Медину. По настоянию Ахии пробыли они здесь долго: молились, слушали проповеди известных учёных Ислама, общались с мусульманами, прибывшими из разных стран.

На обратном пути он на полтора года остановился с Гамзатом в Ираке, где и получил после сдачи экзаменов документ о высшем исламском образовании.

По возвращению в родное ущелье Ахия-Хаджи, начинает проповедовать Ислам, становится Шариатским судьей, принимает активное участие в строительстве центральной джума-мечети.

Как известно, в конце XIX века в Балкарии начались новые волнения, в основном из-за обострившегося аграрного вопроса. В тех событиях активное участие пришлось принять Ахие-Хаджи, вследствие чего происходили трения с представителями оккупационных властей. Но наиболее драматичные страницы из жизни Ахии-Хаджи открылись чуть позже.

В 1917 году Ахия-Хаджи Жангуразов призвал жителей ущелья не участвовать в революционном движении, ибо и большевики, и кадеты чужды мусульманам во всех отношениях, а простые балкарцы смогут устроить свою жизнь по законам Шариата Аллаха.

Все же в 1918 году Ахия-Хаджи, поддавшись лозунгам большевиков о равенстве, справедливости и свободе, в один момент переменил свои взгляды на сущность революции. Собрав за два дня 400 вооружённых всадников, двинулся с флагом в Кашхатау, затем в Нальчик. Здесь первый Балкарский отряд помогал большевикам около недели. Но в Нальчике Ахия-Хаджи осознал, что за красивыми лозунгами большевиков стоит что-то иное, отличное от внешней формы. Да и обещания свободы вероисповедания лживы, ибо эта власть против всякой религии, а зачем же тогда им помогать? Он срочно собрал всех единомышленников и произнес речь, в которой выразил своё отношение к увиденному в Нальчике, объявив, что раскаялся в содеянном и намерен сейчас же отходить с отрядом в Балкарию.

Теперь Ахия-Хаджи понял, что большевики своими действиями не только не восстановят порядок, но и посеют новую смуту среди мусульман. Он предчувствовал страшную трагедию и говорил об этом во время проповедей, но не знал, что самое страшное горе ожидало в первую очередь его семью и его самого.

Установление новой власти на Кавказе, как известно, происходило долго и мучительно. Разделение общества, постоянное кровопролитие, насилие, горе, голод и разруха — вот что было характерной чертой той поры.

После установления кафирской советской власти в Балкарском обществе, как и везде, стали выявлять и ликвидировать очаги «контрреволюционной деятельности» при помощи анонимных доносов, подтасовки фактов и т.д. В сельском совете Верхней Балкарии в 1920–21 годах накопились десятки доносов от мунафиков об антисоветской пропаганде и деятельности некоторых жителей, в том числе и Ахии-Хаджи Жангуразова.

Председатель сельсовета несколько раз пытался его арестовать, но возбуждённая толпа не давала этого сделать и моментально окружала дом Ахии-Хаджи. оккупуционные власти понимали, что нужно просто правильно выбрать время и создать такие обстоятельства, чтобы арест Жангуразова выглядел бы инициированным из центра.

В определенный момент им это удалось. В 1921 году спецорганы захватчиков начали широкомасштабную работу по выявлению и ликвидации всех очагов исламского сопротивления. Ахия-Хаджи и еще несколько человек вынуждены были скрываться в Сванетии, до 1923 года. После возращения в родное ущелье Ахия-Хаджи вновь подвергается нападкам, главари большевиков снова стали ждать подходящего случая, чтобы избавиться от своего идеологического врага — ислама в лице конкретных людей, в число которых входил и Жангуразов. И так продолжалось ещё два года.

Осенью 1925 года конный отряд милиции предпринял две безуспешные попытки арестовать Ахию-Хаджи. Жители села, вооружившись дубинами и камнями, окружали Жангуразова плотным кольцом и отряд даже на двадцать метров не мог приблизиться к нему.

В третий раз приехала спецгруппа в количестве около четырёх десятков солдат. Они быстро разогнали небольшую группу мусульман, побивая их прикладами. Это происходило ранним утром, когда Ахия-Хаджи готовился к утреннему намазу, но ему не позволили даже надеть шапку, один из харбиев ударом выбил его папаху и пнул её ногой. Со стороны Черека начали подтягиваться мужчины. Ахия-Хаджи понял, что если кто-то применит оружие, то прольётся много мусульманской крови, и обратился к народу: «Всё в руках Всевышнего. Я ни в чём не виновен, всё будет хорошо, ничего не делайте». В итоге, по сфабрикованному делу его отправили в ссылку. Ахия-хаджи находился в плену у гяуров с 1926 по 1929 год в Волгоградской области.

В мае 1929 года Ахия Хаджи вернулся на Родину. Весть о его возвращении сразу облетела все аулы, ущелья, но никто не решился проведать его. Все опасались, боялись чего-то. Сам Ахия-Хаджи полысел, лицо, лоб полностью покрылись глубокими морщинами. Увидев, что он прихрамывает на левую ногу, жена Муслимат спросила, в чём дело, но он предпочел промолчать.

Времена изменились. Теперь в Балкарии доносчиков стало ещё больше. Вскоре был сфабрикован новый компромат на Жангуразова. Утром 22 августа 1929 года шейх стоял во дворе и увидел группу солдат, едущих снизу. Они быстро перешли через мост и остановились у мечети. Ахия же вошёл к себе в дом. Солдаты, подумав, что он хочет спрятаться, кинулись за ним. Один из них сказал, что его собираются везти в ОГПУ в Нальчик. Вошла Муслимат и начала причитать. Ахия-Хаджи сказал ей, что всё будет хорошо, и это всего лишь недоразумение. Собрались многочисленные соседи, но никто ничего не говорил. Ахия-Хаджи окинул всех взором. Это было в последний раз: больше ни он их, ни они его не увидят.

Когда весть об аресте Ахии-Хаджи дошла до Ациканова Нухтара-Паши, зятя Ахии, он решил освободить пожилого уже тестя, осознавая, что дело не ограничится простым следствием, да и здоровье у шейха уже очень слабое, не выдержит нового заключения. Ему удалось догнать арбу и под покровом темноты освободить Жангуразова.

С этого момента, Нухтар-Паша, теперь уже бывший партийный деятель, присоединяется также к муджахидам и терпит испытания на этом пути. Перебираясь с места на место, они, наконец, оказались в местечке Алмалы-Догуат, где в дремучем лесу под старым деревом со сгнившей сердцевиной вырыли землянку. Группа муджахидов по численности и составу была в разное время крайне неоднородной. Здесь были и балкарцы, и кабардинцы, и осетины. А тем временем в Балкарии начались аресты и допросы, родственников, друзей абреков.

Прошло пять лет, Ахия-Хаджи и остальные муджахиды пережили много испытаний, лишений. Одним ранним утром, до восхода солнца, Ахия-Хаджи разбудил спавших кроме него двоих, они совершили омовение и встали на намаз, но молитва была прервана шумом извне.

Один из абреков, Осман, брат Ахии-Хаджи, первый ринулся к щели землянки и заметил силуэты людей на некотором расстоянии от нее, среди них он узнал знакомый силуэт. Это был ушедший несколько дней назад за продуктами один из абреков. Кто-то громко говорил, что они окружены и что им надо сдаться. Ахия-Хаджи продолжал молитву. Осман, выхватив винтовку у второго абрека, Саракуева Баттала, хотел выстрелить в предателя, но тот куда-то пропал. Тогда он открыл огонь по первой поднявшейся папахе… Другая сторона открыла шквальный огонь по землянке.

Выстрелы прекратились, трое человек подошли к землянке, один быстро отскочил, увидев кровавое месиво, а двое других, подойдя к Ахие-Хаджи, который был еще жив, выстрелили ему в голову…

Затем всех убитых вытащили наружу, привязав их к сёдлам лошадей, волокли по каменистой дороге. Позже тела погрузили в машину и повезли в Верхнюю Балкарию. По прибытии машина остановилась возле мечети. Открыли задний борт и сбросили тела на землю. Собрали всё население для «разъяснения» ситуации.

После «суда» решили привязать тело Ахии-Хаджи к «столбу позора». Затем принялись бить его кнутом. А народ смотрел; он ясно понимал, что его пытаются запугать. А причём здесь труп Ахии-Хаджи? Один старик шептал, глядя на всё это: «О, Всевышний, как только ты позволяешь этому народу жить на земле? Лучше бы погибнуть, чем видеть это». На следующий день всех троих оттащили в склеп, решив, что этого достаточно в качестве похоронных обрядов.

Так, жители ущелья «простились» с шейхом-муджахидом, который боролся против российских оккупантов, который совершил 4 хаджа, который был самым справедливым судьёй в истории Балкарского общества и который всю жизнь был на стороне народа. Сколько молитв он за него произнёс, сколько покойников проводил в последний путь. И вот теперь его, больного старика, с помощью местных предателей, убили как лютого зверя в лесу, искололи кинжалами, надругались над телом и выкинули в старый склеп, не дав сотворить даже заупокойную молитву.

В следующем году был убит Нухтар-Паша. Над его трупом гяуры также надругались и бросили в тот же склеп.

В 1957 году, после возвращения из депортации, племянница Ахии-Хаджи Жансурат, дочь Османа, по обряду предала земле останки отца, дяди, зятя и дальнего родственника. Она разыскала тех людей, которые тогда вынесли трупы из села и убрали в склеп. Те точно всё описали и показали, где, кто и когда был помещён. В 2006 году над могилой Ахии-Хаджи установили надгробную плиту.

Следует отметить, что это было неслыханное варварство в то время: тащить тело мёртвого мусульманина, который был уважаемым во всём обществе человеком, столько сделавшим для него. И этим не удовлетворился оккупант, они его еще привязали к столбу и били кнутом!

abrek.org